Александр Нуждаев - Ратибор Новгородец [= Богатырская застава]

Илья покачал головой, потом подошел к своему неказистому Бурушке и легонько хлопнул его ладонью по спине.

— Что, друг, согласен, чтобы за тобой вот он ходил? — и богатырь показал пальцем на полевого.

Конь заржал и потянулся к соломинке, которую маленький человечек по-прежнему вертел в руке. Дотянувшись, съел и фыркнул.

— Согласен, — удовлетворенно заключил Муромец.

Остальные двое согласия коней спрашивать не стали, и вопрос был решен.

— Так какие ты, говоришь, слова знаешь? — спросил Леший.

— Погоди, — рассудительно ответил Подосён. — Сначала на ковер встать надо, а то еще улетит, а нас здесь оставит.

Три богатыря уселись в середине ковра-самолета. Туда же стащили все, что можно было унести с собой. Даже седла Муромец погрузил, сказав:

— Может, там нам придется еще верхом поездить. А старое седло всегда лучше нового.

После того, как приготовления были завершены, Подосен выпрямился, придал лицу серьезность и сосредоточенность и громко сказал:

— Земля, прощай!

Ковер вдруг тихо загудел, задрожал, как живой, но с места пока не трогался. Тут из-под него полетела пыль и мелкий мусор, словно бы выдутые оттуда сильным ветром, и изделие древних колдунов начало подниматься в воздух. Заглянув за край, Ратибор увидел, как поле с кругом примятой травы уменьшается, остается внизу. Еще он увидел, что оставленные кони дружно построились цепочкой и пошли куда-то, неведомо куда. При этом Бурушка то и дело оборачивался и смотрел вверх, словно ожидая, что хозяин передумает и вернется.

Достигнув изрядной высоты, путешественники повисли в воздухе. Ковер не двигался больше никуда.

— И что дальше? — спросил Ратибор, поворачиваясь к Подосёну и скрещивая руки на груди.

— Дальше, дальше, — мучительно соображал Подосён, — дальше ведь еще какие-то слова должны быть, которыми в полет запускать…

— Вспоминай живее, — не выдержал и Муромец, — а то останемся тут на веки вечные висеть. Высота-то вон какая, спрыгнешь — все кости переломаешь.

— Точно! — юноша наконец вспомнил. — В добрый путь — вот какие слова!

Ковер снова загудел, но по-прежнему никуда не двигался. Теперь уже Подосён изумился по-настоящему.

— Неужели и в самом деле перестало работать?

— Нет, — рассмеялся Ратибор. — Просто ему ведь указать надо, куда лететь. В Святые горы — в добрый путь!

Тут же в лицо богатырям ударил тугой ветер, а земля внизу начала быстро уходить куда-то назад. Воздушное путешествие началось.

Ратибор сидел на переднем краю ковра, свесив ноги. Это было вовсе не так удобно, как могло показаться — ноги постоянно придувало ветром к нижней стороне необычного летательного средства, да и свалиться было недолго. Зато так выглядело со стороны намного лучше, и Ратибору было наплевать, что никто не может оценить этого.

На земле, над которой они сейчас пролетали, была полночь. Ковер летел на восток, так что для его наездников время словно бы шло быстрее. О таком необычном свойстве Ратибору уже давно говорил Волх Всеславьевич, но объяснить его причины даже он затруднялся. Только один раз сказал, что, по мнению какого-то древнего мудреца, земля круглая, словно тыква, и висит в пустоте, абсолютно ни на что не опираясь. Леший, конечно, сразу решил, что неведомый мудрец от большой премудрости тронулся умом. Никак не может быть, чтобы земля шаром была, потому что иначе вся вода стекла бы вниз, в эту самую пустоту, в которой все и висит. И потом, знаменитый Вещий Олег доходил же до края земли, и про то Волх тоже рассказывал. Когда же Ратибор поделился с учителем своими сомнениями, тот рассердился и велел не спорить, а молча учиться.

А вот сейчас с ним даже поговорить не получается… Пожалуй, именно теперь Ратибору, как никогда, нужен был совет мудрого человека. Но из-за поганого змея он был лишен такой возможности. Что же, справимся и сами. Заодно будем вдвойне осторожны. Если уж Змею удается остановить колдовство на Руси, значит, и сам он где-то неподалеку может оказаться.

Оторвавшись от мрачных размышлений, Ратибор подтянул замерзшие ноги на ковер, лег и посмотрел вниз. Там было темно, и лишь изредка проплывали отражения звезд в озерах. В такую пору люди спят, потому и огонь в окнах не горит. Не определишь, деревня под тобой или же просто лес или поле.

— Как ты мыслишь, — спросил сзади Муромец, — долго нам еще лететь? И убери свои сапоги из-под моего носа. Здесь и так места мало, только-только на нас троих хватает!

— Сам виноват, — огрызнулся Ратибор, — не надо было столько вещей с собой брать. А насчет сколько лететь — кто же его знает… Сейчас мы, наверное, летим раза в два быстрее, чем если бы на конях скакали. Значит, где-то через неделю будем возле Святых гор. Правда, тут еще поправку сделать надо.

— На что?

— Ну, нам же, наверное, придется спускаться время от времени, — пояснил Ратибор. — Хотя, если тебе легче такое с края ковра проделывать, с высоты версты… И о мужиках подумай. Знаешь такую пословицу: хорошо, что коровы не летают?

Пословицу Илья знал, и смысл Ратиборовых намеков до него дошел.

— И сколько тогда получается? — спросил он.

— Почти столько же, — пожал плечами Ратибор. — Если уж на все непредвиденные случайности время отвести — тогда за две недели уж точно доберемся. И останется у нас еще четыре недели на то, чтобы добыть чудо-оружие. Потом снова на коврике — до того поля, пересаживаемся на коней — и в Киев. Как раз целиком два месяца и выходит.

Про то, что поход может вообще провалиться, он не стал упоминать. Во-первых, Илья и так об этом знает, а во-вторых, зачем говорить о грустном, когда покамест все удается?

Ковер-самолет начал набирать высоту. Еще чуть-чуть — и он вошел в случайно попавшееся на пути облако. Густой белый туман со всех сторон вызвал у Ратибора неприятные воспоминания, связанные с первым в его жизни полетом. Вдобавок и дышать стало тяжело, точь в точь как и в прошлый раз.

Подосён, с начала воздушного пути дремавший, проснулся, испугался тумана и чуть было не вывалился за край ковра. Илья Муромец вовремя схватил его за рубашку и водворил на место.

Стало холоднее. Богатыри натянули толстые стеганые куртки, которые принято надевать под кольчугу. Это помогло. Облако быстро кончилось, и сейчас ковер несся просто через ночное небо. Со всех сторон — и сверху, и с боков — светили звезды, и если лечь лицом кверху, легко можно себе представить, что нет на свете никакой земли, а только ты с друзьями летишь себе, словно птица или еще кто летучий…

Когда прошло еще некоторое время, Муромец, последние десять минут лежавший и внимательно глядевший вниз, повернулся к Ратибору и озабоченно сказал: